Я спешил на маршрутку домой, наконец получив свободные выходные, которые нужно было использовать для поездки к родителям. Длительное путешествие на 515 автобусе закончилось, я вышел из подземного перехода к месту напротив железнодорожного вокзала, где должно было стоять маршрутное такси и направился к стоянке. Времени до отправления оставалось не так уж и много, около 15 минут.

Возле перекрестка между двух башен я увидел человек пятнадцать-двадцать, с любопытством столпившихся вокруг чего-то. Сперва я подумал, что это какое-то уличное развлечение, однако истеричные женские крики дали понять, что веселья здесь мало. Я осторожно подошел поближе и увидел лежащего на земле человека лет 60. Его куртка была расстегнута, кофта поднята и он лежал нараспашку в одной майке. У изголовья на земле сидел мужчина и держал голову пострадавшего, другой настойчиво сунул ему под нос нашатырь. Какая-то женщина голосила изо всех сил, призывая на помощь. Судя по землистому цвету кожных покровов лежащего на земле человека и редкому агональному дыханию, комплекс СЛР был бы ему гораздо более полезен, нежели нашатырь.

Вот оно, подумал я. Очень часто медики рассуждают над ситуацией, что делать, если вдруг на улице столкнутся с клинической смертью или с иной ситуацией, когда нужно будет срочно оказывать медицинскую помощь. Ответ всех моих знакомых потрясал совей прямотой – делать вид, что ты не доктор и быстро идти своей дорогой. Почему? Потому что якобы ты можешь оказаться виноватым, если что пойдет не так, да и дышать «рот в рот» мало кого привлекает.

Я тоже моделировал такую ситуацию в голове и даже как-то пришел к выводу, что если пострадавший человек будет достаточно опрятным и оказание помощи не будет  сопровождаться измазыванием кровью  и контактом с другими биологическими жидкостями, то помощь, несомненно, будет мною оказана. В случае алкоголика, лежащего в луже рвотных масс, сделаю вид, что я не доктор. Но, как оказалось, теория от практики весьма далека.

Оказалось, что когда видишь умирающего человека и знаешь, как ему помочь, никаких сомнений не остается, хотя я и не отношу себя к рафинированным альтруистам.  Несмотря на факт, что СЛР займет в худшем случае полчаса, а до отхода маршрутки осталось 15 минут, я бросил сумки на землю и, отпихивая наблюдателей, ринулся к пострадавшему. Быстрая оценка ситуации – гаспинг-дыхание, зрачки средней величины, цианоз, сознания нет. Показания к СЛР есть. Пафосно рявкнув «Отойдите, я доктор», я бухнулся на колени перед пострадавшим и стал делать непрямой массаж сердца. Сердобольные люди продолжали тыкать ему в нос флаконом с нашатырем, наивно полагая, что он входит в комплекс СЛР. Какой-то мужчина держал поднятой голову пострадавшему, что приводило к запрокидыванию нижней челюсти и делало дыхание совсем непродуктивным. Судя по слезам на глазах оказывающего помощь, это был родственник умирающего.

Голову пришлось опустить и выдвинуть челюсть. «Два вдоха, я должен сделать два вдоха после 30 компрессий» - крутилось у меня в голове, платка как назло не было. «Дайте платок!» - крикнул я толпе и кто-то тут же протянул мне требуемое средство индивидуальной защиты.  Странно, но тогда я и не подумал, что платок может быть уже использован по назначению. Подобные мысли посетили меня уже позже, а в тот момент было совсем не до этого. Достав изо рта пострадавшего запихнутую кем-то таблетку валидола, я положил платок на рот и сделал два вдоха. Грудная клетка распрямилась, воздух пошел в легкие. Тепло губ чувствовалось через платок, значит, не все еще потеряно. Зрачки не расширены, можно продолжать. Качаю 30 раз. Опять два вдоха. И так много раз, время странно растянулось. Все наперебой предлагают помощь, дают советы. Еще раз напоминаю, что я доктор и называю специальность для пущего эффекта. Самый сообразительный ту же отогнал волонтеров, заявив, что доктор знает, что делает. Спасибо и на этом. «Он диабетик!»- рыдая, сообщила стоявшая рядом женщина. «Сахар! Нужен срочно сахар!» - пронесся ропот по толпе. «Первый тип диабета?» спрашиваю я и по удивленным глазам собеседницы понимаю все глупость вопроса. «Инсулин принимает?»- реабилитируюсь следующим вопросом. «Нет, только таблетки» . «Сахара не надо» - сразу останавливаю жаждущих помочь зевак, попутно вспоминая песню Меладзе.

Платок скоро промок от слюны, не знаю, от моей или от слюны пострадавшего, в тот момент это не имело значения. «Слава богу, что нет рвоты» - снова пронеслась навязчивая мысль. Вскоре я вспотел от усилий и сбросил шапку. Выполняя СЛР, периодически поглядывал на свои сумки – народ у нас сообразительный, может и унести под шумок. Кто-то проследил мой взгляд и любезно поднес сумки поближе.

«Где же эта б…я скорая?!!» - кричал кто-то. Вдалеке раздалась сирена СМП, но из-за большого потока машин подъезд был затруднен. Кто-то стал проклинать наглых и бессердечных водителей. Интересно, подумал я, откуда появляются такие водители? Кого ни спроси, все единогласно за то, чтобы пропускать скорую с мигалками, но когда едешь на скорой и везешь пациента, чуть ли не половина водителей вообще становятся слепыми и глухими.. Ну хоть кто-то теперь будет пропускать скорую, испытав последствия на своем негативном опыте, подумал я. К этому моменту подбежал врач СМП с женщиной-фельдшером. «В строну!!!» - властно скомандовал мне подоспевший врач.

«Я врач-реаниматолог»-осадил я его, продолжая стоять на коленях возле пострадавшего. Врач СПМ несколько смутился, растерянно уставившись на происходящее. «У вас есть ларигноскоп и труба?» спрашиваю я. «Нет»-раздосадовано ответил врач СМП, извлекая взамен ларингеальную маску типа «I-gel». Судя по виду, маска эта использовалась не один раз и у меня сразу появились сомнения насчет её эффективности. Врач стал пытаться ставить ларингеальную маску. После нескольких неудачных попыток маска была-таки запихнута в рот. Вставные челюсти были извлечены уже после этого. Первый вдох посредством АМБУ показал несостоятельность маски – воздух со свистом вышел через рот. Врача это нисколько не смутило, и он стал продолжать ИВЛ. Я продолжил делать массаж сердца. «Восемь к одному!»- скомандовал врач СМП. «Что восемь??»-не понял я. «Восемь нажатий и вдох». «Где вы это взяли?» - переспрашиваю. Тут подает голос фельдшер – «Нас так учили». Я сдержал-таки резкие слова в адрес квалификации бригады СМП и сказал, что надо все же  15 компрессий, а не восемь. Видимо, Европейские реанимационные протоколы 2010 года им были не знакомы, не говоря уже о протоколах 2005 года. В очередной раз отметил плохую подготовку врачей СМП, но, соблюдая деонтологию, предпочел не учить их стандартам СЛР прилюдно, да и вести споры в такой ситуации было неуместно. Все же они сделали кое-что полезное – вызвали реанимационную бригаду.

«Давайте адреналин», говорю я. Фельдшер начинает искать вену на руке. Ну вы еще кулачком его заставьте поработать, думаю. Вариант введения внутрикостно отпадает ввиду отсутствия подходящих игл. Врач СМП предложил оригинальную идею влить лекарство через ларингеальную маску, на что получил мой негативный отзыв. Учитывая эффективность ИВЛ, это было бы равносильно тому, что залить лекарство прямо в рот. Фельдшер все же подкалывается и вводит адреналин в небольшом разведении – кубиков 5. Естественно, ни о каком промывании вены 20 мл не идет и речи, это видимо им тоже не знакомо.

Глядя на трепещущие под действием сифонящего воздуха губы, меня посещает мысль, что исполняемое мною дыхание «рот в рот» было как-то поэффективнее этого пародия на ИВЛ. Врач в этот момент взывает к прохожим подышать АМБУ, а сам бежит к кардиографу и пытается организовать ЭКГ. Да, ребята, кроме препятствия СЛР съемка ЭКГ здесь ничего не даст, так как дефибриллятора у вас тоже нет на случай ФЖ или ЖТ. Хотя на 15 минуте реанимации ЖТ и ФЖ уже не встретишь. ЭКГ совершенно точно показывает асистолию (как я удивился, не передать).

Прохожий совсем не вникает, как работать с АМБУ и дышит невпопад. Я предлагаю ему дышать по моей команде. Женщина-фельдшер с умным видом советует по новой методике дышать регулярно, невзирая на компрессии. Это меня уже стало раздражать. «Это не эндотрахеальная трубка, а маска, как вы думаете, при вдохе на момент компрессии, будет ли воздух поступать в легкие? Он и так весь выходит через рот» - рявкнул я и дальнейшие предложения новомодных методик прекратились. Где они эти методики взяли, подумал я, не в курилке ли между вызовами от «продвинутого»  фельдшера услышали?... Однако «полезные» советы фельдшер давать не прекратила: «Резче! Резче!» - кричала она командным голосом прохожему с АМБУ, в результате чего время вдоха стало равняться доли секунды. От такой «резкости» воздух со свистом и слюной стал вылетать изо рта жертвы, перестав вентилировать даже мертвое пространство. Медленней – сквозь зубы цежу я прохожему-спасателю, «Медленнее! Дайте воздуху войти в легкие!». Прохожий сперва растерялся, не зная, кого слушать, но видимо обладал интеллектом выше фельдшерского и быстро сообразил, куда идет воздух при таком быстром дыхании. Скорость вдоха к явному неудовольствию фельдшера замедлилась до необходимой одной секунды.

Врач СМП глянул на солидный живот пострадавшего и спросил, нет ли у него асцита. Женщина-фельдшер тоже поспешила блеснуть своими знаниями и предположила, что его так «раздуло» от ИВЛ. Алиментарное ожирение, наверное, очень трудно отличить от асцита врачам скорой помощи, а что касается раздувания желудка, то здесь их представления о раздувательных способностях желудка как-то уж совсем гипертрофированы.

«Поменйяте доктора!» - скомандовал врач СМП, видя мою вспотевшую физиономию. К тому моменту я особо не возражал, да и телефон в кармане постоянно трезвонил. Я стал подозревать, что это звонит водитель маршрутки в поисках пропавшего пассажира, то бишь меня. Пока еще были хоть какие-то шансы, я не мог оставить бедолагу один на один с бригадой СМП, владеющей весьма странными навыками проведения СЛР. Я отогнал прохожего, вентилирующего пострадавшего и взял АМБУ. В это время массаж сердца стал делать врач СМП. Не знаю, как проходит обучение сотрудников СМП, но глубина компрессии на пол-грудной клетки явно была перебором. Поморщившись от звука треснувших  ребер, я продолжил делать ИВЛ. Через минуту остервенелых компрессий изо рта пострадавшего хлынула алая кровь. При вдохе она разлеталась изо рта, заливая все вокруг. Я приостановил ИВЛ, поняв всю её дальнейшую тщетность. Судя по всему, льющаяся потоком кровь была прямиком из легких. По всей вероятности, это результат массажа сердца и повреждения легких осколками ребер. Отсоса, естественно, у бригады не было. Врач СМП не придумал ничего лучшего, как начать вытирать кровь салфеткой, но так как количество крови превышало впитывающую емкость салфеток, эффективности в этом тоже было мало.

Тут прибыла реанимационная бригада. Врач СМП быстро представил меня новоприбывшим. Реанимационная бригада, видимо, поняла, что делать уже практически нечего, но продолжила играть на публику и стала дефибрилировать пострадавшего. Милиция заботливо отогнала всех прохожих на несколько метров… Мне ничего не оставалось делать, как бежать к ждущей меня маршрутке, предварительно попросив у фельдшера салфетки и антисептик для обработки измазанных кровью рук. Когда я отходил, меня кто-то дернул за руку. Я обернулся. Передо мной стоял заплаканный мужчина, по всей видимости сын пострадавшего. «Ну что?»- спросил он дрожащим голосом. «Всё» - ответил я,- «Он уже умер». Мужчина зарыдал и поблагодарил меня. Подбежала плачущая женщина, пожала мне руку и сказала слова благодарности. Я не знал, что сказать в ответ и просто кивнул головой. Меня переполняла смесь различных чувств – опустошения, раздражения, отчаяния, злости на скорую и досады на свою беспомощность. Глупо рассматривать ситуацию post-factum  и фантазировать, что было бы, если СЛР проводил я с адекватным коллегой и к тому же в условиях стационара. Возможно, эффекта бы тоже не было. Но тогда бы я знал, что все сделано так, как нужно и в полном объеме. И тогда, если бы сделать ничего не удалось, я бы не чувствовал себя так гадко. Это было бы просто выше моих сил и возможностей помочь.

…Маршрутка стояла в десятке метров и пассажиры с любопытством наблюдали за происходящим. Я залез в кабину и плюхнулся на свободное место. Хотелось занять мозг чем-то другим и я полез за наушниками, чтобы послушать музыку. Тут ко мне обратилась сидящая рядом девушка: «прежде чем вы оденете наушники, скажите, чем там все закончилось?». «Он умер» - не сомневаясь ответил я и стал слушать музыку.

Я ехал домой, слушая Шостаковича, прелюдию для фортепиано и скрипки и думал о том, что у кого-то сейчас один из самых ужасных дней в своей жизни – кто-то потерял мужа/отца/брата и мне постепенно становилось грустно и тоскливо.

Я ехал домой, борясь с сентиментальностью, а где-то машина СМП везла труп неизвестного мне мужчины в больницу…